О чем весь город говорит - Страница 61

– Ах вон как! Чего ж тогда не подкинешь деньжат нам с Бастером?

– Чтоб вы нанюхались белой дряни? Не дождешься. Скажи спасибо, я не стукнула на тебя шерифу.

– А сама хлещешь пиво.

– Насколько помнится, законом это не запрещено. А вот преступников в своем доме я не потерплю.

– Тогда мы съедем.

– Хорош трепаться, Дарлин. Пока здесь дармовая кормежка, вас с места не сдвинешь.

Ни раньше, ни теперь Тотт не верила поговорке «Дети – утешение в старости». Дарлин и Дуэйн Младший сходились и жили с каждым встречным-поперечным. Тотт уже оплатила семь их разводов. Да и вообще ей совсем не нравилось, как менялся мир. Дискотеки больше не было. Ее давно сменил «Красный амбар», где народ топтался под музыку кантри, не касаясь друг друга. И радио туда же: «меньше болтовни, кантри нон-стоп».

– А я скучаю по диско, – говорила Тотт.

В 1990-м восьмидесятилетняя Беатрис Свенсен прибыла на «Тихие луга», и родители ее тотчас кинулись к ней с расспросами.

– Как там наша драгоценная внучка Ханна Мари? – первым делом осведомился Олаф.

– У нее все замечательно, папа. Муж ее Майкл – прекрасный человек. Вместе с Лидером он занимается фермой. Ханна Мари – просто красавица. Все говорят, она самая изящная женщина в городе. Я ею ужасно горжусь.

Через год Лидер воссоединился с женой, однако на вопросы о зяте отвечал очень скупо.

Маленькая мисс Дэвенпорт

Любопытно, что в маленьких городах некоторые жители получают нечто вроде прозвища. Скажем, невезучую Тотт все называли «Бедная Тотт». И с Дотти Дэвенпорт вышло так же. Росту в ней было всего пять футов, и потому все ее звали «Маленькая мисс Дэвенпорт». Идеальная работница, тридцать пять с лишним лет она прослужила секретаршей Андера Свенсена и была ему предана беззаветно. Даже когда мистер Свенсен отошел от дел, Маленькая мисс Дэвенпорт осталась на своем посту, дабы приглядывать за его зятем. Ему она не доверяла.

Майкл Винсент был принят в компанию сразу, и у него вроде как все шло хорошо. Все, в том числе Маленькая мисс Дэвенпорт, радовались за Ханну Мари, которая нашла себе такого славного мужа. Любящего и внимательного – по крайней мере, на людях. Но потом кое-кто его раскусил. Например, его тесть. Андер и Маленькая мисс Дэвенпорт заметили, что Майкл потихоньку берет деньги с банковского счета фермы. Главное – зачем воровать-то? Стоило попросить, и он бы получил все, что хотел. Андер ничего не сказал ни жене, ни дочери. Если Ханна Мари счастлива с мужем и тот хорошо к ней относится, все прочее неважно.

После смерти отца предприятие, дом и земля отошли Ханне Мари. Однако вскоре работники подметили перемены в поведении Майкла Винсента. Теперь он орал на служащих и отдавал приказы наперекор указаниям управляющего Альберта Олсена. Он считал себя хозяином фермы. Все растерялись. После очередной стычки с ним начальник упаковочного отдела заглянул в контору:

– Дотти, а точно ли Винсент не упомянут в завещании?

– Никаких сомнений. Мистер Свенсен все записал на Ханну Мари. Пусть Винсент строит из себя хозяина, по бумагам он всего лишь наемный работник под началом Альберта.

– Однако он вносит смуту и за спиной Альберта грозит людям увольнением. В моем отделе три человека уже ушли.

– Я знаю, – сказала Маленькая мисс Дэвенпорт.

– Очень жаль, что Ханна Мари, извините за крепкое словцо, не даст ему пинка под зад. Конечно, как уволить собственного мужа?

– Да уж. – Маленькая мисс Дэвенпорт вздохнула. – Я хотела поставить ее в известность о том, что происходит. Только мало радости – вскрывать нарыв. Но если так будет продолжаться, я ей все скажу.

Закатный клуб

1994

Субботним вечером соседи собрались на заднем дворе Элнер Шимфизл и, любуясь закатом, говорили о жизни, обсуждали человеческие поступки.

– Я уже ни черта не понимаю, – сказала Тотт. – Сегодня Дарлин клянет жизнь, а завтра выскочит за очередного паразита – и все опять прекрасно.

– Я думаю, многие теряются перед жизнью потому, что на них все обрушивается не по отдельности, а разом, – ответила Элнер. – В жизни все вперемешку: печаль и радость, простое и сложное. Возьми мою сестру Иду. Вечно она чего-то добивалась: чтоб муж богатый, дом огромный, ребенок идеальный, садоводы правильные, и прочее, и прочее. Ну вот все наконец заполучила, а счастья нет. Ей сколько ни дай, все мало. Покупает и покупает да в кладовки прячет. Я как-то прикинула и говорю ей: Ида, говорю, а ты знаешь, что за четверть века ты истратила больше тридцати двух тысяч долларов на всякое такое, что уже девать некуда? А ей нет удержу. Покупает про запас – а вдруг когда-нибудь понадобится? Точно бурундук, ей-богу, шныряет туда-сюда, туда-сюда. И не давала себе времени погоревать. Даже когда умер Герберт. Уже на другой день после похорон отправилась за матрацем в «Присядь и усни». Ида – та еще штучка, но, несмотря на все ее недостатки, я по ней скучаю. И по Герте тоже.

– И я скучаю, – подхватила Руби. – Как пекарня закрылась, хорошего пирога уже нигде не найдешь. В супермаркете продают ужасную дрянь. Один раз я там купила пирог, так потом весь его искрошила воронам.

– Вот уж кто умеет испечь пирог, так это Эдна Чилдресс, – сказала Элнер. – Из ничего сотворит. Право слово. Уж на что хорош мой яблочный пирог, но с Эдной мне не тягаться.

– Спору нет, – кивнула Вербена. – Потому-то Ральф и отрастил брюхо. Эдна говорит, днем он всегда заезжает домой перекусить пирогом с кофе.

– И кто его осудит? – вскинула бровь Тотт. – Будь я мужем Эдны, и я бы не устояла перед ее пирогом.

– Она его страшно балует, – нахмурилась Вербена.