О чем весь город говорит - Страница 54

У Мэкки была та же проблема. Он напрочь не знал, что подарить жене, а дата подходила все ближе и ближе, и потому объявление о распродаже участков на «Тихих лугах» стало ответом на его молитвы. На другой день Мэкки с утра поехал в бюро и обрадовался, что не поленился встать пораньше. Он взял последний «двухместный участок по цене одноместного». От желающих не было отбоя, сказал Арвис. Едва он открыл контору, могилы разлетелись как горячие пирожки.

Норма еще была в халате, когда позвонила тетя Элнер:

– С годовщиной свадьбы!

– Спасибо, тетя Элнер.

– Как вы, голубки, отметите дату? Праздничным ужином в ресторане?

Норма вздохнула:

– Наверное.

– В каком?

– Не знаю. Мэкки сказал, это сюрприз.

– В чем дело, дорогуша? Что-то ты не особо радостная.

– Ну… пожалуй, так. Ты не поверишь, что Мэкки мне подарил.

– И что же?

– Ты лучше сядь. Двухместный участок на «Тихих лугах». Мэкки, говорю, могила – не очень-то романтичный подарок.

– Ох ты! По-моему, он просто молодец.

– Возможно, но я бы предпочла что-нибудь такое, чем можно пользоваться сейчас. Что проку от участка? Когда настанет время, я уже не смогу оценить всей прелести подарка.

Тетя Элнер засмеялась.

– Смейся, смейся, только, по-моему, в смерти нет ничего забавного.

– Дорогуша, не теряй чувства юмора. Смерть – всего лишь часть жизни.

– Но часть серьезная и страшная, я ее боюсь.

– Да, серьезная. Потеря любимых – тяжелейшее испытание, через которое проходит человек. Именно поэтому, я думаю, Господь наделил нас чувством юмора. Иначе от горя все бы умерли, согласна?

– Не знаю, возможно… Но не могу ничего с собой поделать. От одной мысли мурашки по коже.

– Все мы, душенька, когда-нибудь умрем.

– Но я не хочу умирать! И тем более думать о смерти, своей или Мэкки, в день нашей годовщины.

– Мало кто хочет умереть, но этого не избежишь. Что до меня, я готова отойти, когда Он сочтет это нужным.

– Тетя Элнер… Ну вот ей-богу же… Я потеряла маму с папой, и если еще ты умрешь, я тебе этого никогда не прощу. И даже позову Тотт Вутен тебя причесать.

Элнер рассмеялась:

– О нет, тогда уж лучше я еще поскриплю. Я не хочу в гробу выглядеть, как Ида.

Норма и сама не удержалась от смеха:

– Это ж надо – сделать начес с одного боку!

– Хорошо, что Ида не могла встать, она бы нас обеих убила.

– Но Тотт считала, что сотворила шедевр. Все прощание меня просто трясло. Люди подойдут к гробу, глянут и…

– Да знаю, я ж там была. Бог с ней, с Тотт. У нее свои достоинства. К несчастью, парикмахерское искусство не в их числе.

– Уж это точно! – От смеха Норма икнула.

– Будем надеяться, она уйдет на пенсию раньше, чем мы помрем. Иначе нас похоронят с начесами.

Норма повесила трубку и салфеткой отерла глаза. Настроение исправилось. Тетя Элнер права – Мэкки сделал прекрасный подарок. И очень забавный, если вдуматься. Другим женщинам дарят рубины и жемчуга, а вот ей преподнесли кладбищенский участок.

Спасайтесь!

1975

В полдень после пасхального воскресенья завыли сирены. Внезапно голубое апрельское небо обрело мерзкий темно-зеленый оттенок, поднялся вихревой ветер. Мерл Уилер первым увидел серый завинченный столб и заорал:

– Торнадо!

Потом раздался грозный рокот, и смерч, изрыгавший кровельную дранку, куриные клетки, шезлонги, пронесся через город, после чего взобрался на холм и утащил корзины с белыми лилиями, прихватив щепки от разломанной им старой кладбищенской арки. Затем пала зловещая тишина, которую вскоре нарушили гудки пожарных машин и стрекот телевизионных вертолетов.

Обитатели «Тихих холмов» замерли в тревоге за родных и друзей, проживавших в городе. Прислушиваясь к устрашающим звукам, они были уверены, что вскоре их ряды пополнятся многочисленными жертвами торнадо. Уилл Шимфизл весь извелся от беспокойства за жену:

– Господи, хоть бы она успела укрыться в погребе!

К счастью, соседка Вербена вовремя предупредила Элнер, и та вместе с котом и бельчонком, жившим в обувной коробке, благополучно отсиделась в подвале.

Шли дни, однако новички на кладбище не появлялись, и старожилы его облегченно вздохнули.

– Значит, никто не погиб, – сказал Джин. – Ну слава богу.

Да, человеческих жертв не было, но торнадо снес старую водонапорную башню и разметал трейлер-парк, превратив его в заваленный газовыми баллонами пустырь, на котором маячили тридцать четыре бетонные заплатки – основания под фургоны.

Многие горожане тотчас изъявили готовность приютить лишившихся крова людей. Но этот добрососедский жест имел одну единодушную оговорку: «Мы примем кого угодно, кроме семьи Григз».

Родители еще туда-сюда, но всех отпугивал сынок. Одиннадцатилетний Лютер Григз, отпетый хулиган, твердо стоял на пути превращения в оперившегося малолетнего преступника. Он уже дважды поджигал школу.

За неделю все бездомные семьи получили временные пристанища. Осталось одно семейство. Григзы надумали вернуться в Западную Вирджинию, но решили, что сыну их лучше закончить учебный год в элмвудской школе.

– Я не буду жить со старухой, – заявил Лютер, с пакетом пожертвованной одежды стоя на крыльце дома Элнер Шимфизл.

– Дело скверное, ибо только она согласилась тебя взять, – сказал раздосадованный Мерл Уилер, председатель комитета по расселению. – Так что помалкивай.

Элнер открыла входную дверь:

– Здравствуй, малыш. Входи и чувствуй себя как дома.

Лютер не шелохнулся; Мерл втолкнул его в дом и поспешно отбыл, пожелав Элнер удачи.

В прихожей Лютер ожег хозяйку взглядом: