О чем весь город говорит - Страница 35

Малышка

Прошло несколько месяцев, и Мэрион с девочкой выехали в Элмвуд-Спрингс. Ну слава тебе господи!

На вокзале их встречала целая делегация: Тед, Герта, Элнер, Ида и Норма. Все они знали гостий по фотографии и вот наконец-то увидят живьем.

По такому случаю Ида купила новые наряды себе и Норме, хотя Мэрион даже не приходилась ей невесткой.

– Очень важно, чтобы первое впечатление о нас было хорошим, – сказала она мужу. – Как-никак девушка из Сан-Франциско. Не дай бог, Элнер заявится в старом домашнем платье и башмаках на шнуровке.

Разумеется, Элнер именно так и вырядилась.

И вот долгая поездка с двумя пересадками закончилась, гостьи прибыли на конечную станцию.

– Вы только посмотрите на эти голубые глазки и светлые волосики! – воскликнула Элнер, едва увидев малышку. – Ну просто копия папы – Джин!

Мэрион полностью соответствовала описаниям Джина: очень красивая и столь же застенчивая. По дороге с вокзала она не проронила ни слова и только улыбалась, глядя на новых родственников, по очереди державших малышку на руках. Джин рассказывал ей о своей семье и, оказалось, ни капли не приукрасил. Люди милые и дружелюбные – в точности какими он их представил. Когда Джин описывал тетю Иду, Мэрион думала, он шутит. Ан нет, никакая это не шутка. Всю дорогу до дома Ида говорила не смолкая.

В воскресенье всей семьей они пошли на «Тихие луга». Элнер подвела Мэрион к могиле Джина.

– Вот он, дорогая, – сказала она и обратилась к холмику: – Здесь твои жена и дочка… приехали к тебе из Сан-Франциско.

Джин прекрасно ее слышал; подняв взгляд, он впервые увидел свою дочку.

Конечно, одиннадцатимесячная Дена Катрина Нордстрём не могла понять, зачем Терта с Тедом возят ее по городу и показывают всем и каждому, но у людей, видевших, что частица Джина по-прежнему с ними, светлело на душе. И вскоре опять заработала пекарня.

Август 1945-го

Обитатели «Тихих лугов» услыхали суматоху в городе (гудели клаксоны, звенели колокола), но не поняли, что происходит. Потом все стихло, и они вновь забеспокоились о положении на фронте. И тут, к счастью, объявился мистер Альберт Снейвли, посредством лопнувшего аппендикса переселившийся на «Тихие луга». Узнав последние новости, покойники оторопели.

– Что-что? – переспрашивали они.

– Атомная бомба… заряд небывалой силищи. Немцы сдались, а япошки уперлись. И тогда мы скинули эту бомбу. Они все равно воюют, и старина Гарри Трумен говорит: «Ах так? Ну ладно». И бабах – вторую. В мгновенье ока япошки сдались как миленькие.

– Так что, война закончилась? Мы победили?

– Да!

По кладбищу пронесся общий вздох облегчения.

– Наши мальчики вернутся домой? – спросила Катрина.

– Со дня на день.

– А как там Ада Гуднайт? – осведомился кто-то. – Все летает?

– Да нет, уже вернулась и привезла мужа.

– Иди ты? Это ж надо!

– Ты был прав, Джин! – крикнул тренер Криди. – Мы победили! Наша взяла!

Через несколько дней Джина Нордстрёма навестили. С Кутером они дружили с пятого класса, когда семья Колвертов перебралась в Элмвуд-Спрингс. И вот теперь по кладбищу шел худой рослый парень двадцати двух лет, все еще в военной форме.

Кутер постоял над могилой, потом сдвинул фуражку на затылок и присел на корточки.

– Привет, дружище. Я только что приехал… и твоя мама сказала, где тебя найти. Черт, почему это выпало именно тебе? Лучшему из лучших. До сих пор все по тебе горюют. В витрине булочной так и стоит твое фото, а на доме – золотая звезда. Знаешь, я просто хотел сказать спасибо за то, что ты настоящий друг. В смысле, я не могу поверить, что именно тебя больше нет. Блин… наверное, ты занял мое место… Я же охламон, а ты… все думали, ты вернешься… и вот… Если бы ты со мной не цацкался и не вытаскивал из разных передряг, я не знаю… Но я исправлюсь, Джин, обещаю. Зуб даю. Я постараюсь прожить хорошую жизнь… за тебя. Твой отец говорит, тебя представили к награде, – круто, да, кореш?.. Я слыхал, ты женился на офигенной красотке. Тебе всегда доставались симпатичные девчонки. Вот… не знаю, что еще сказать… О своих не беспокойся. Я за ними присмотрю. – Кутер вздохнул и покачал головой. – Хочется верить, ты погиб не зря. Только… почему – ты… ты…

Кутер расплакался, как маленький. Он думал, вокруг никого нет.

Потом он ушел, а Джин размышлял над его словами. Напрасной была моя смерть или нет? – спросил он себя. Если б все начать сызнова, я бы так же поступил? Подсластить пилюлю не получилось. Хотелось бы пожить подольше. Побыть мужем и отцом. Чертовски жаль, что его убили, но прошел бы он через это снова? И ответ был – да, прошел бы. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: жизнь потеряет смысл, если в мире не останется ни одной свободной страны. Удивительно, что его представили к награде. Интересно, какая это медаль и за что? Джин не числил за собой особых подвигов.

Добрые вести

1946

За военные годы Сыроварня «Сладкий клевер» почти утроила производство и стала самой крупной фермой штата. Продукцию, над которой трудились более сотни наемных работников, развозили тридцать восемь грузовиков, и сыроварня все расширялась. Лидер и Беатрис Свенсен переехали в двухэтажный каменный дом, купили новую машину. Теперь у них было все, о чем мечтает супружеская пара. Все, кроме ребенка.

В конце сентября Элнер Шимфизл под краном промывала стручковую фасоль, и тут зазвонил телефон.

– Алло?

– Ты чистишь картошку? – спросила Беатрис.

– Да нет, фасоль вот налущила, а что?

– Помнишь свой сон?

Секунду Элнер соображала.

– Да ты что! Неужели?