О чем весь город говорит - Страница 25

К оглавлению

25

– Я бы не хотела, чтобы он достался другой. Отказать не могу, но и согласиться я не готова. Я хочу поступить в колледж.

– Ну вот так и скажи ему. Но кольцо я бы оставила.

– Нет, нельзя. Это нехорошо.

– Все равно он его не возьмет. Уж я-то знаю.

– Откуда?

Элнер посмотрела в потолок:

– Птичка напела.

– Ах ты, подлая, ты все знала, да? – Беатрис подушкой огрела подругу.

Элнер засмеялась, прикрывая голову:

– И да и нет.

Она, конечно, знала. Сама помогала влюбленному выбрать кольцо.

Беатрис последовала ее совету и сказала Андеру все как есть: мол, пока не созрела для замужества вообще. И спросила, сколько он готов ее ждать.

Андер задумался лишь на секунду:

– Всю жизнь. Достаточный срок?

В сентябре Беатрис уехала в Сент-Луис, где поступила в двухлетний женский колледж. Андер настоял, чтобы кольцо осталось у нее.

Он понимал, что в разлуке может запросто ее потерять, но желал ей счастья.

Без миссис Нотт

После внезапного исчезновения жены Генри Нотту было очень одиноко. К счастью, дочери, Элнер, Герта и Ида, навещали его часто. Последний раз Элнер пришла вместе с Уиллом Шимфизлом.

– На кой ей сдался этот недомерок? – посмеиваясь, поделился Генри с Катриной. – Ведь не замуж за него собралась?

– Уилл очень славный парень и прилежный работник, – ответила Катрина.

– Это верно. Ну ладно. Всякий, кто женится на Элнер, сорвет куш.


Не прошло и года, как Элнер, девушка в теле, ростом пять футов десять дюймов, всех удивила, выйдя за тщедушного батрака Уилла Шимфизла, без каблуков тянувшего лишь на пять футов. Но не зря кто-то сказал: кому невеста годится, для того и родится.


Ко всеобщей радости, Беатрис, приехав на рождественские каникулы, согласилась весной выйти за Лидера Свенсена.

На свадьбу Элнер, подружка невесты, приехала разодетая с ног до головы.

Венчание прошло замечательно, за исключением того, что жених слегка оконфузился – давая клятву верности, зарыдал.

После застолья Элнер в новых туфлях на высоких каблуках подковыляла к молодым:

– Слава богу вся кутерьма закончилась, и теперь клянитесь мне, что не разойдетесь, ибо второй раз я этой пытки не выдержу В жизни так не наряжалась и не утягивалась. Ноги просто отваливаются. Жду не дождусь, когда приеду на ферму и скину всю эту сбрую. Потом скажу Уиллу, чтобы вынес мою упряжь во двор и расстрелял.

Молодожены рассмеялись.

– Ох, Элнер, как же я буду жить без твоих шуток? – сказала Беатрис.

– Вот так и будешь прозябать.


Тот год был отмечен еще одной приятной неожиданностью. В городе отстроили новую школу, и когда ветер дул в сторону холма, обитатели «Тихих лугов» слышали колокольчик мисс Бимер, крики и смех детей, игравших в школьном дворе. Чудесные, радостные звуки.

Катрина, уже давно воссоединившаяся с мужем, знала, что в том детском гвалте есть и голос их внука Джина.

– Может, мы в раю? – сказала она однажды. – Куда уж лучше-то?

– Даже если это не рай, – улыбнулся Лордор, – здесь вполне можно переждать до истинной благодати.

Тридцатые
Представление должно продолжаться

Танцующие коровы

В 1930-м на страну обрушилась Великая депрессия. Элмвуд-Спрингс, ориентированный на сельское хозяйство, пережил напасть легче других городов. Благодаря ферме Свенсенов у детей всегда было молоко. Засеянные кукурузой, пшеницей и люцерной поля обеспечивали пропитанием коров и свиней. Помогали собственные огороды и фруктовые сады. Фиги и яблони дали хороший урожай. Многие жители держали кур. В общем, горожанам повезло. Они не изведали голода, охватившего большинство штатов. Школа танцев приглашала на свои концерты, Люсиль Бимер озаботилась тем, чтобы состоялось ежегодное действо в честь Лордора Нордстрёма.

– Соблюдение традиций – отличительная черта цивилизованного общества, – говорила она.

Как всегда, народ исправно женился, младенцы исправно рождались – именно в таком, заметьте, порядке. В 1930-м в семействе Уорренов, державшем скобяную лавку, родился мальчик, которого нарекли Мэкки. В 1931-м Беатрис и Андер Свенсены переехали в новый городской дом и запланировали скорейшее прибавление семейства.

В тот же год Ида Нотт, сестра Элнер, вышла за Герберта Дженкинса, сына банкира, и перебралась с фермы в город. Через пристойный срок в одиннадцать месяцев она родила девочку, которую назвала Нормой.

Записная воображала, Ида извещала всех и каждого, что так нарекла дочь не в честь популярной кинозвезды Нормы Ширер, а в честь героини одноименной оперы. После замужества она вознамерилась примкнуть к утонченному обществу, о котором читала в журналах.

К ее непреходящему огорчению, сестра Элнер была поклонницей радиопередачи «Гранд ол опри», в которой выступали звезды кантри. Она по-прежнему жила в деревне, чем была несказанно довольна. В отличие от Иды, Элнер охотно воспринимала себя такой, какая есть.

Благодаря своей отменной готовке она превратилась в молодую пышную фермершу, собиравшую волосы в пучок. Несмотря на телесную спелость, лицо ее осталось по-детски милым и открытым. Элнер любила всех – и людей, и животных.

– Мне по сердцу любая живность, – говорила она.

В декабре 1932-го от рака груди умерла Люсиль Бимер, и смерть ее стала невосполнимой потерей для города и ежегодного театрального действа. К счастью, Дикси Кахилл сумела ее заменить, взяв бразды правления постановкой в свои руки. Она добавила изрядно танцевальных номеров, и теперь в грандиозном финале отплясывали даже картонные звери, ведомые учениками танцшколы. Десятилетний Джин Нордстрём, внук основателя, обряженный в шведскую национальную одежду и большую черную шляпу, воплотил образ своего деда. Все говорили, роль эта очень подходит светловолосому и голубоглазому исполнителю.

25